Гамбург глазами русских – ХХ век

В современный русский язык Гамбург вошел «гамбургским счетом», о котором никому, кроме нас, носителей этого самого языка, ничего неизвестно. Его придумал теоретик литературы, писатель и человек необыкновенной судьбы Виктор Борисович Шкловский. Автор крылатого выражения, кстати, несколько лет действительно провел в Германии, в Берлине, но в Гамбурге никогда не жил. Оно было придумано писателем, чтобы объяснить свой подход к литературе.

«Гамбургский счет – чрезвычайно важное понятие. Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера. Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы. Они борются при закрытых дверях и завешенных окнах. Долго, некрасиво и тяжело. Здесь устанавливаются истинные классы борцов, – чтобы не исхалтуриться. Гамбургский счет необходим в литературе. По гамбургскому счету – Серафимовича и Вересаева нет. Они не доезжают до города. В Гамбурге – Булгаков у ковра. Бабель – легковес. Горький – сомнителен (часто не в форме). Хлебников был чемпион».

Самое удивительное, что мне даже показывали пивную на Репербане, в подвале которой проходили эти бои. В достоверности информации я не уверена, но посетители произвели на меня большое впечатление. В одном из самых «туристических» мест города за столиками оказались исключительно местные жители, то есть немцы. Казалось, что вот так – прочно, молча, ни на кого не глядя, – они сидят с тех самых времен, о которых писал Шкловский. Мокрая стойка, плюш, пиво и полные окурков пепельницы на столах, осоловелые глаза завсегдатаев. Не знаю, может быть, действительно так должно выглядеть место, где устанавливают гамбургский счет… В подвал, где, как меня уверяли, до сих пор висят портреты знаменитых борцов, я так и не решилась спуститься.

В предыдущем номере мы рассказывали, каким видели Гамбург русские в прошлые века. Образ веселого и благополучного города, запечатленный в письмах русских путешественников, претерпел в 20 веке радикальные изменения. Если в 19-м в письмах чаще всего упоминается Альстер и Юнгфернштиг, то в 20 веке события, как правило, разворачиваются в районах Альтоны, Сан-Паули, на Репербане и в порту.

Кажется, в этом столетии в Гамбурге установился другой климат, время года и суток, изменился и сам образ гамбуржца в изображении русских. Если раньше толпы довольных зевак прогуливались вдоль озера солнечным летним днем, то теперь промозглым осенним утром невыспавшиеся рабочие брели в доки, и их встречала хмурая холодная Эльба.

В 20 годы Гамбург – город, где происходят революционные события, и за ними с большим интересом следят в стране победивших большевиков. Другие люди и не за развлечениями приезжают сюда из Советской России.

Об атмосфере этого времени вспоминает Н. Улановская, находившаяся тогда в Гамбурге. «В кафе, где собирались радикалы, мы встречались с анархистами, были связаны с немецкой компартией, которая тогда была в расцвете. Встречаясь на улице, немцы-товарищи подымали руку в приветственном жесте: «Хайль Москау». Изредка слышалось: «Хайль Гитлер» – и тот же жест. Мы ходили на митинги, где против находившихся у власти социал-демократов с одинаковой ненавистью выступали коммунисты и фашисты, солидаризируясь друг с другом под лозунгом «Долой Версальский договор!» Однажды мы слушали, как выступал оратор – против капиталистов, против тогдашнего премьер-министра, – и уже приготовились аплодировать, как вдруг он закончил свою речь словами: «Долой еврейский капитал». При нас в Гамбурге произошло восстание рабочих. В клубе происходили бурные собрания моряков. Помню, приезжала Лариса Рейснер, она потом написала о восстании. Мы с ней встретились. Она была, по-моему, действительно очень талантлива. Яркая личность. Меня, конечно, она ослепила. Она всех ослепила. Во-первых, она была красива, элегантна, образованна, говорила на нескольких языках».

О красоте Ларисы Рейснер писали все мемуаристы и, как видим, даже мемуаристки.

Подруга Николая Гумилева и Карла Радека, талантливая журналистка, начинавшая как поэтесса декадентского толка, пламенная революционерка, ставшая прототипом образа комиссара в «Оптимистической трагедии» В. Вишневского, осенью 1923 она приехала в Гамбург, чтобы увидеть восстание рабочих. Будни докеров, бои на баррикадах Бармбека, портреты революционных борцов, в частности – руководителя восстания коммуниста Эрнста Тельмана. Обо всем этом она написала серию очерков «Гамбург на баррикадах». Перед читателями предстает город, пронизанный ветром, сырой от постоянных дождей и обогреваемый парами грога из припортовых кабачков. Экспрессионистский стиль Рейснер вызывал восхищение Курта Тухольского и Михаила Кольцова, а Виктор Шкловский писал, что она «научилась не описывать, не называть, а развертывать предмет». Гамбург Рейснер сравнивала с лежащей на берегу большой, только что выловленной, еще трепещущей рыбой.

В 1933 году советский кинорежиссер, создатель таких шедевров, как «Мать», «Конец Санкт-Петербурга», «Потомок Чингисхана», Всеволод Пудовкин снимал в Гамбурге свой первый звуковой фильм «Дезертир», идеологически правильную картину о пробуждающемся классовом самосознании, о солидарности рабочих Германии и Советской России. Молодой докер Карл Ренн в составе делегации попадает в Советский Союз. Одна из причин его отъезда: желание избежать участия в тяжелой изнурительной забастовке, которую проводят докеры Гамбурга. Начав новую жизнь в стране большевиков, Карл вскоре пересматривает свои взгляды и возвращается в родной город, полный желания принять участие в борьбе за победу пролетариата.

Главную роль играл актер МХАТ Борис Ливанов. То, что съемки проводились в Гамбурге, объясняется не только идеологическими соображениями, но и практическими. Создать звуковой фильм, используя новейшую по тем временам аппаратуру, в Гамбурге было проще, чем в России. С помощью открытого и освоенного в 20-е годы приема монтажа, тонко сочетая видеоряд и звук, то есть, как сказали бы сейчас, используя саундтрек, режиссер создал образ города, в котором противостоят друг другу овеянный суровой романтикой порт, рабочие районы Сан-Паули, Альтона и сытый центр, где по улицам мчатся шикарные машины, а полицейские охраняют покой дорогих ресторанов.

Как известно, Гамбург не раз проявлял чуткость по отношению к малоизвестным музыкантам. Достаточно вспомнить группу «Биттлз» из Ливерпуля, получившую первое свое признание в клубе на Репербане. К великому пианисту Владимиру Горовицу настоящая европейская слава пришла тоже после его выступления в Гамбурге. Случилось это, правда, намного раньше, в 1926 году. История выступления Горовца в Гамбурге стала легендой. «Однажды его в гостинице поймал импресарио Гамбургского филармонического оркестра и сказал, что у него срывается Первый концерт Чайковского из-за того, что заболел пианист. “Когда нужно играть?” – спросил Владимир. – “Через 45 минут”. Хотя Горовиц уже месяц, как не заглядывал в концерт, он согласился.

Смотреть ноты было поздно, времени оставалось только, чтобы побриться. Дирижер Юджин Пабст пытался сначала поговорить о темпах, но потом махнул рукой: “Следите за моей палочкой”. Имени солиста он до конца так и не узнал. Но когда Горовиц вступил мощными аккордами, Пабсту ничего не оставалось, как сделать шаг в сторону и следить за руками незнакомого пианиста, чтобы выдержать темп. По словам американского музыкального критика А. Чейзинса, «когда все кончилось, и рояль лежал на эстраде, словно убитый дракон, все в зале, как один человек, вскочили с мест, истерически визжа».

Как и что будут вспоминать русские путешественники, побывавшие в Гамбурге в 21 веке, пока неизвестно. Надо полагать, что и порт, и Альстер, и торговые галереи, и каналы – все красоты города найдут в этих письмах и воспоминаниях свое место.

Текст: Рахиль Доктор

Verfasst von:
Maria Stroiakovskaya