Как это было. «МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ»

Текст: АЛЕКСАНДР  КОВАРСКИЙ

Начало в пред. номере

 «ЧТО   ОСТАЛОСЬ….»

  Через12 месяцев занятости в различных  «цайтфирмах» начал искать постоянную работу. В один из периодов безработицы я попал в Шверин, на семинар по интеграции иностранцев. Внимание привлек сосед  лет 50 с красным одутловатым лицом. Темный  пиджак со следами пепла на плече мешковато сидел на нем. Позабыл, о чем шла речь, поразили его слова:

– Сколько раз я говорил крестьянам, что они неправильно забивают скот – все бестолку! Вот раньше здесь жили евреи, они умели это делать!

В перерыве мы познакомились. Оказалось, это известный знаток Мекленбурга, историк и писатель Юрген Борхерт, книгу которого «Что осталось…» я прочел недавно. В ней  по крупицам собраны сведения о евреях этой земли. Оказывается, они жили в Мекленбурге еще до изгнания из Испании. Первое упоминание связано с кражей лошади и занесено в висмарскую городскую книгу в 1260 году:

«Один обувщик по имени Иордан украл у своего соседа лошадь и продал ее евреям».

Я записывал перевод и читал главы пожилым людям, не знающим немецкого языка.

– Было бы здорово, если бы вашу книгу люди могли прочесть и по-русски! – предложил Борхерту.

– Да, но ведь надо ее еще перевести! – усомнился он.

– Перевод почти закончен, могу вам прислать.

Мы обменялись адресами и телефонами. Через неделю отправил Борхерту свой труд. Затем снова появилась работа, и в Росток приезжал лишь на выходные. Как-то раздался его телефонный звонок:

– Книгу можно напечатать, для этого требуется 40 тысяч ДМ.

– Извините, я этой суммой не располагаю.

Прошло с полгода, о книге совсем позабыл, как вдруг снова позвонил Борхерт:

– Я связался с уполномоченным по делам граждан нашей земли, он обещал помочь. Не могли бы вы отпечатать материал, а то редакторы плохо разбирают ваш почерк?

Достал пишущую машинку и выслал требуемое. Прошло еще много времени. Однажды к стройке в Ростоке, где  я трудился в то время, подъехал «мерседес» с каким-то важным чиновником на заднем сиденье. Из машины вышла худенькая женщина средних лет с папкой в руке. С охранником предприятия она стала кого-то разыскивать. Оказалось, меня.

Сначала не мог понять, что нужно. В коридоре, где грохотали отбойные молотки, визжали дрели, сновали рабочие, женщина предложила подписать договор. К тому времени я ставил свою подпись достаточно осмотрительно. Очков под рукой не было, время торопило, но, увидев слово «гонорар», подписал документ, не читая и не интересуясь суммой.

Парни из бригады косились: «уж не «штази» ли ты, голубчик?». Пришлось объясняться. Рассказал, что интересуюсь историей, перевел на русский язык немецкую книжку. И ребята успокоились.

Книга вышла большим тиражом, и ее стали вручать новым иммигрантам в приемном лагере. На презентацию в Макс-Самуэль-хаус в Ростоке моя жена пошла одна, потому что из-за производственной травмы я лежал со сломанной ногой.

В  ЛОНЕ  ЦЕРКВИ

После лечения и реабилитации «арбайтсамт» направил меня в евангелическую церковь в качестве социального  работника. Миловидная дама, которой я представился, после часовой беседы усомнилась в целесообразности назначения:

– У вас нет специального образования! И потом, где это слыхано, чтобы еврей работал в христианской церкви!?

Она предложила отказаться. Я возражал:

– Кто это отвергает предложения «арбайтсамта» при нынешней безработице? А почему три местные немки работают в еврейской общине? Где логика? Меня ведь прислали не для службы в Мариенкирхе, а для социальной работы с «аусзидлерами», их менталитет и язык я хорошо знаю!

– Ну, смотрите, ваше дело, но вы должны еще выдержать испытательный срок! – со значением произнесла она.

Работа мне нравилась. Я усердно помогал поздним переселенцам в их первых шагах на исторической родине: сопровождал во все организации, курировал молодежную группу, проводил экскурсии, переводил и делал еще многое другое. Познакомился с пасторами, симпатичными мудрыми людьми. Во время испытательного срока человека можно уволить без проблем. Как повод начальница использовала мой конфликт с администрацией одного из общежитий, запрещавшей людям  пользоваться телевизорами. Якобы те не смотрели немецкие передачи, а «крутили русские фильмы». То, что все люди имеют право на информацию на родном языке, их мало интересовало.

У меня была правовая страховка, и я обратился к знакомому адвокату. Изучив документы, тот заявил, что существует зацепка. И подал иск в суд. Первое слушание прошло в мою пользу. У начальственной дамы вытянулось лицо. Следующее заседание назначили через пять месяцев. Как оказалось, противная сторона не теряла времени. Процесс я проиграл. Страховка оплатила судебные издержки. На суд второй инстанции уже не надеялся.

ПОСТОЯННАЯ РАБОТА

Я нашел постоянное место в электромонтажной фирме в пригороде Ростока, где про-держался три года. Меня взяли четвертым в бригаду, работавшую по всему Мекленбургу-Передней Померании. На пикапе мы изъездили, кажется, всю эту землю. У меня со-хранились теплые воспоминания о коллегах. Бригадир Норберт, худощавый, с аккуратными усиками, любил в разговоре ввернуть русское словцо, запомнившееся со школы. Однажды я едва не упал с лестницы, услышав на чистейшем русском языке: «Пойдем обедать, Сашенька!».

Толстяк Райнер с вечной сигаретой во рту любил шутки и розыгрыши, не давал нам скучать. А мой напарник – курносый скуластый Хендрик, похожий больше на русского парня, чем на немца, – относился ко мне просто трогательно. Нередко я слышал от него: «Ты же мне в отцы годишься! Отдохни!». К этому времени я набрался производственного опыта и чувствовал себя довольно уверенно.

Бывая в гостях у коллег, видел, что живут они скромно, экономят на всем. Особенно, если есть дети, а жена не работает. Мебель и бытовая техника остались с гэдээровских времен. Половина зарплаты уходила на жилье, налоги и страховки. Не всегда удавалось скопить денег на ежегодный отпуск. Я познакомился с рабочей жизнью изнутри. Мне стали понятны и близки их заботы, проблемы, тревоги.

НА  ПЕНСИИ

В 65 лет согласно закону человек выходит на пенсию. Минимальную я заработал, и вслед за сыном перебрался в Гамбург, мне понравился этот город. Теперь он стал и моим. Привычка рано вставать осталась, только спешить никуда не нужно. И поначалу это вызвало растерянность: а чем заниматься? Жизнь имеет смысл, если она интересна. Ну, понятное дело – хозяйственные заботы, помощь семье сына, иногда походы к врачам.

Я не был готов к новой жизненной фазе. А немцы серьезно относятся к проблеме свободного времени. Организуются различные курсы, кружки по интересам, экскурсии, встречи сверстников. Обычно люди осуществляют давно задуманные дела, на которые раньше не хватало времени. Решил навестить родственников и друзей в Америке. Некоторых не видел 25 лет. Когда они уезжали из Союза, расставались навсегда. Путешествие от атлантического побережья до тихоокеанского было замечательным, а встречи – трогательными.

По совету друзей закончил компьютерные курсы, и купил занимательную «игрушку», теперь узнаю много нового. Как-то еще в Ростоке рассказал приятельнице, профес-сиональному редактору, забавную историю. Она от души посмеялась и предложила за-писать. Затем разделала в пух и прах сочинение и несколько раз заставляла переделывать. Занятие пришлось по душе, работа со словом чрезвычайно интересна.

Меня всегда привлекали проявления человеческой доброты в большом и малом. Я их коллекционирую. И как-то сами собой родились темы большинства повествований.

В Гамбурге стал ходить на заседания литературного объединения. Творческая энергия бывших инженеров, учителей, журналистов, офицеров, музыкантов искала выхода. И находила его в написании мемуаров, сочинении стихов, рассказов. Далеко не всегда они получались удачными и часто подвергались жесткой товарищеской критике. Без этого литературный процесс не шел.

Пишут повсюду. Во всех крупных городах Германии и Америки, где мне довелось побывать, я встречал иммигрантов, сочиняющих что-то. Талантливая писательница из Петербурга, живущая нынче в Берлине, Анна Сохрина в одной из книг так с теплым юмором обозначила это явление (цитирую):

«Снимаем нагрузку с больничных касс, – сказала я своему начальству. – Пусть пишут. Очень полезно, особенно в преклонном возрасте. Будет меньше инфарктов и инсультов.

Со временем я литераторов просто полюбила. Абсолютно самодостаточны. Никакой с ними возни – сами пишут, сами читают, сами слушают». Золотые слова!

Путь, выбранный мною, оказался тернистым. Единственное, чего могу пожелать начинающим – занимать активную жизненную позицию.

Оглядываясь на прошедшие годы, нередко задаюсь вопросом: «А пошел бы я снова работать?». Сам себе отвечаю:  «Всему свое время». Так сказано в Библии.

Verfasst von:
Maria Stroiakovskaya