Школьные рекорды

Школьные рекорды
В новом учебном году одних только первоклассников в гамбургских школах набралось 15 437. А в целом число учащихся в системе общего среднего образования у нас впервые за многие десятилетия перевалило за 200 000. Это приводит к переполнению классов и нехватке педагогов.
Сенатор по делам школ Тиз Рабе (Ties Rabe) исполняет свои обязанности восемь с половиной лет и уже привык, что каждый год его «епархия» вынужденно ставит рекорды. И связаны они, как правило, с растущей численностью учащихся. Вот и в этом августе в школу пошло на 771 первоклассника больше, чем в прошлом году (плюс 5,3%).
Общее количество школьников в 414 общеобразовательных учебных заведениях достигло 201 310, что на 2 610 больше прошлогоднего уровня (плюс 1,3%). Впервые с начала 80-х годов прошлого века мы преодолели 200-тысячную отметку. При том, что число школьников в частных учебных заведениях сократилось примерно на 500 человек, поскольку закрылось сразу несколько католических школ. И тут вполне логичным будет задать сакраментальный вопрос, который занимает многих людей с самого юного возраста.

Откуда берутся дети?
Ответ на вопрос в его традиционном понимании вам и без меня известен. А вот о том, откуда дети появляются в гамбургских школах, стоит поговорить. Но давайте по порядку. Общий рост численности учащихся по большей части связан с увеличением их количества в 223 начальных школах. Сейчас там порядка 59 100 учеников, что на 1300 больше, чем в прошлом году. И это – почти половина всего прироста в системе общего среднего образования.
К 2024 году первоклассников станет почти на 20% больше, что потребует минимум тридцати пяти новых начальных школ. Сенат отвечает на этот вызов увеличением педагогического состава на 800 учителей ежегодно. За последние десять лет число учащихся выросло на 9,5%, преподавателей – почти на 27%. Их соотношение улучшилось с 13,7 до 12,3 ученика на одного учителя, что позволяет уменьшать наполненность классов. В наступившем учебном году государственные общеобразовательные школы насчитывают 14 167 учительских мест (плюс 333 по сравнению с прошлым годом) и тем самым становятся одним из крупнейших работодателей города.
Вы наверняка обращали внимание на растущую долю учащихся иностранного происхождения в наших учебных заведениях – что, впрочем, давно не новость. Эта тенденция характерна не только для мегаполиса на Эльбе, но и для всей Германии.
Однако недавно мы достигли в этой сфере знаменательного рубежа – в государственных начальных школах процент детей иммигрантов перевалил за 50. Это в среднем, а в шестидесяти пяти школах их доля превышает 70%. Да, именно так я и могу объяснить, откуда берутся дети – наши учебные заведения активно прирастают школьниками иностранного происхождения. И эти ученики распределены по школам очень неравномерно, что чревато проблемами с их интеграцией.
Оппозиционные партии часто упрекают в этом правящую красно-зеленую коалицию. Одним из решений, по мнению христианских демократов, могло бы стать ограничение доли учеников-иммигрантов в классе тридцатью пятью процентами. Такую квоту еще в 2006 году предлагало ввести Объединение немецких филологов (Deutsche Philologenverband), представляющее 90 000 учителей гимназий.

.
Взгляд со стороны
Можно долго спорить о плюсах и минусах роста иммиграции. Впрочем, о плюсах говорят мало, оно и понятно – нас, иммигрантов, любят не все. Однако с точки зрения «чистой» демографии, не отягощенной фактором происхождения приезжих, прирост населения выгоден стране в целом, а значит – и всем ее жителям. Это ведь прежде всего экономический вопрос – кому-то же надо будет работать лет через 15-20, чтобы пожилые граждане Германии, в том числе и мы с вами, могли получать пенсии или пособия.
Но если население страны не растет за счет рождаемости, это можно поправить за счет иммиграции – при условии, конечно, что приезжие и их дети будут работать, а не сидеть на шее у государства. Правда, следует признать, что это зависит как от самих иммигрантов, так и от государства тоже. Оно должно не только строже относиться к «вечным социальщикам» трудоспособного возраста, побуждая их к работе, но и активно создавать на рынке труда условия для организации новых рабочих мест.
Любопытно, что при обсуждении роста численности учащихся иностранного происхождения мы нередко смотрим на эту проблему как бы со стороны, причисляя себя к коренному населению Германии. Хотя еще недавно были на другой стороне баррикады – вспомним, сколько тревожных публикаций в немецкой прессе было в свое время посвящено нашей молодежи, приехавшей из Казахстана или России.
Но все опасения коренных жителей оказались напрасными, так что теперь в их сознании тема русских немцев фактически закрыта. Во-первых, уже потому, что переселенцы в целом успешно интегрировались в немецкое общество – как экономически, так и ментально. Во-вторых, опасения коренного населения Германии сейчас перенесены на другую категорию иммигрантов. Она менее близка немцам по ментальности, зато у нее все в порядке с рождаемостью, что и обеспечивает рост численности гамбургских школьников.
Тем не менее, с точки зрения статистики мы, приехавшие из постсоветских стран, такие же иммигранты, как беженцы из Сирии. В ежегодном статистическом докладе, представленном недавно сенатором Тизом Рабе, присутствует понятие «миграционный фон» (Migrationshintergrund). Мне кажется, что термин не совсем корректный, так как мигрантом считается и всякий немец, переехавший для работы в Гамбург из другой федеральной земли. Точнее было бы употреблять слово «иммиграционный» – то есть, характерный тех, кто въезжает в страну. Но «кто я такой, чтоб не пить?» (извините, Михаил Михайлович!).
У какого ребенка есть миграционный фон? Во-первых, у того, кто родился за пределами ФРГ или уже здесь, но не стал гражданином страны. Во-вторых, если хотя бы один из его родителей имеет иностранное происхождение. Тогда в школьную статистику естественным образом попадают и «фонящие» дети временно работающих в Германии зарубежных дипломатов. Русских немцев сенатор не упомянул, но похоже, что «фон» распространяется и на них, хотя по большому счету переселенцы не столько иммигранты, сколько репатрианты, так как возвратились на историческую родину.

Язык семьи
Г-н Рабе считает очень важным для нашей интеграции в немецкое общество такой показатель, как язык, на котором говорят в семьях школьников. И пока в 27% случаев это не немецкий язык (для сравнения – в 2010/2011 учебном году доля таких семей была около 23%). Хотя у меня лично – ощущение, что показатель сильно занижен, так как школьники тоже люди и при опросах склонны приукрашивать реальность. На деле же родным языком пользуется гораздо больше семей иммигрантов.
Конечно, есть и родители, старающиеся говорить с детьми на немецком. Но каков его уровень у самих иммигрантов? В большинстве случаев он не намного лучше, чем у детей, особенно если речь идет о первом поколении приезжих. А чтобы осваивать язык, лучше всего говорить с его носителем.
И вообще, я думаю, процент немецкого в семейных разговорах – не совсем точный показатель интегрированности школьников. По крайней мере, он верен далеко не для всех. Например, у тех детей, что родились уже в Германии и ходили здесь в детский сад, нет особых проблем с немецким языком. Им гораздо труднее сохранить родной язык, что не менее важно – и не только по соображениям «ностальгического» характера, но и чтобы впоследствии лучше выглядеть на рынке труда. Лишний язык, как известно, никогда не лишний.
К тому же родной для поддержания его на должном уровне не требует таких усилий, как другие языки,. Зато он может существенно облегчить ученику жизнь – например, в старших классах его можно выбрать в качестве второго иностранного. Но для начала нужно стараться просто пользоваться им. И если школьник говорит на родном языке в семье, в беседах с родственниками и друзьями по диаспоре, это еще не значит, что он недостаточно интегрирован в местную среду, поскольку при необходимости легко переходит на немецкий язык. Но совсем другое дело, если у ребенка с этим языком реальные проблемы.
Пять самых часто используемых языков в семьях иммигрантов – это турецкий (4,8% школьников), арабский (3%), русский (2,4%), дари, на котором говорят афганцы (1,9%) и польский (1,7%). Уровень знания немецкого языка среди этих учеников статистика не отражает, но по данным тестирования детей в подготовительных классах доля плохо владеющих немецким с годами растет, хотя всем ясно, что язык – это главный фактор успешной интеграции. И здесь дети с миграционным фоном нуждаются в финансовой и организационной поддержке со стороны Сената, чтобы иметь возможность посещать дополнительные языковые курсы и специальные лингвистические центры.
Пока что городская администрация не может похвастаться тем, что действует на опережение – она частенько вынуждена решать уже возникшие проблемы вместо того, чтобы думать наперед, предугадывая их появление. Но идеальных политиков, похоже, не бывает. О том, насколько довольны гамбуржцы правящей коалицией, мы узнаем уже в феврале 2020 года, когда пройдут очередные выборы в городской парламент.

Verfasst von:
Maria Stroiakovskaya