Председатель правления и генеральный директор американского фармацевтического концерна Pfizer Альберт Бурла (Albert Bourla): Осенью вернемся к нормальной жизни


В этом уверен председатель правления и генеральный директор американского фармацевтического концерна Pfizer Альберт Бурла (Albert Bourla). Свое мнение о развитии ситуации с пандемией он высказал в интервью сразу нескольким европейским газетам – швейцарской Neue Zürcher Zeitung, немецкой Handelsblatt, испанской El Mundo, итальянской La Stampa, французской Les Echos. Мы сочли, что это интервью может быть интересным и гамбургским читателям, поэтому решили опубликовать его сокращенную версию.
Но для начала коротко напомним, что же представляет собой Pfizer. Этот транснациональный концерн – сейчас одна из крупнейших фармацевтических компаний мира, занимающий третье место после Roche и Novartis AG. Надо отметить, что у предприятия немецкие «корни», поскольку в 1849 году его основали в Нью-Йорке два выходца из Людвигсбурга – Карл Пфицер (Karl Pfizer) и его двоюродный брат Карл Эрхарт (Karl Erhart). В Америке они предсказуемо стали Чарльзом Пфайзером и Чарльзом Эрхартом.
Начинали братья с того, что производили средство против паразитов, которое неплохо продавалось. Однако настоящий рост компании начался в 1880 году, когда она стала производить лимонную кислоту. Во время Второй мировой войны предприятие занималось производством и поставками на фронт первого антибиотика пенициллина, спасшего тогда жизни многих раненых.
Сейчас концерн известен благодаря таким разработанным его специалистами препаратам, как лирика (против эпилепсии и невралгии), виагра (для лечения эректильных дисфункций), норвакс (против гипертонии), липитор (для снижения уровня холестерина) и многие другие.
Вакциной против коронавирусной инфекции COVID-19 Pfizer занимается совместно с немецкой компанией Biopharmaceutical New Technologies (BioNTech) из Майнца, которая, собственно, и разработала вакцину. А вклад Pfizer состоит в обеспечении экспертизы при клинических исследованиях, в решении регистрационных, производственных и дистрибьюторских вопросов. 59-летний Альберт Бурла родился и получил образование в Греции, возглавляет концерн с октября 2018 года. Интервью с ним опубликовано в середине апреля. Его сокращенную версию читайте на следующих страницах журнала.

Осенью вернемся к нормальной жизни
Интервью с председателем правления и генеральным директором американского фармацевтического концерна Pfizer Альбертом Бурла (на снимке).
Господин Бурла, когда же все жители ЕС будут вакцинированы?
– Я не могу говорить про общие объемы вакцин других компаний. Что же касается нас, мы планируем резко увеличить поставки в страны – члены ЕС уже в ближайшие недели. В текущем квартале мы завезем в Европу в четыре раза больше доз, чем в первом (250 млн доз против 62 млн). И сейчас мы обсуждаем возможность еще более объемных поставок. И я уверен, что сможем это сделать.
Как вы думаете, реально ли возвращение к нормальной жизни поздней осенью?
– Я полагаю, что да. Мы видели это на примере Израиля. После вакцинации значительной части населения наша жизнь может быть почти такой же, как и раньше. Вопрос лишь в том, когда мы сможем вакцинировать людей.
Некоторые эксперты считают, что мы имеем дело с перманентной пандемией, поскольку будут появляться все новые мутации вирусов, и потребуется время, чтобы разработать вакцины против них…
– Если говорить о самой возможности, то да. Однако наиболее вероятный сценарий таков, что мы придем к эндемической ситуации, которую можно будет полностью контролировать. У нас есть один из самых мощных медицинских инструментов, который мы смогли разработать, – вакцина, эффективность которой составляет 97 процентов. Она защищает от всех известных вариантов вируса. И даже если произойдет очередная мутация, технология мРНК позволяет очень быстро адаптировать к ней вакцину. С другими технологиями на это уходят месяцы. Имея это в виду и зная, что мы сможем очень быстро подготовить ответ на каждый вариант, я полагаю, что в дальнейшем это будет похоже на грипп. Мы будем прививаться и жить нормальной жизнью.
Как вы объясните относительное отставание ЕС по вакцинации от США, Великобритании, Израиля или Чили?
– Глядя на данные по Европе, я не считаю, что ЕС так уж отстает. Это грандиозная задача – доставить дозы и обеспечить прививки 447 миллионам человек, то есть, населению 27 стран – членов ЕС. И мы не потеряли ни одной дозы, хотя пришлось хранить вакцину при температуре минус 70 градусов Цельсия.
Проблема была в том, что не все поставщики смогли выполнить то, что обещали. Это привело к временным задержкам в процессе вакцинации. Теперь, я надеюсь, объемы производства вакцины значительно увеличатся. Через несколько месяцев количество доз больше не будет проблемой. Поэтому я смотрю в будущее с оптимизмом – свет в конце туннеля становится все ярче.
Есть ли у вас график и фиксированные объемы, которые должны быть поставлены в ЕС в этом году?
– У нас, конечно, есть представление о том, как это должно выглядеть, есть жесткое планирование, и мы еженедельно обсуждаем ситуацию в ЕС. Я думаю, что они так же довольны, как и мы, ведь до сих пор мы опережали график и только в феврале задержали поставки на неделю.
Это произошло потому, что пришлось модернизировать завод в Пуурсе (Бельгия), чтобы расширить производство. Мы планируем ежемесячно производить там около 100 миллионов доз, что приведет к явному и постоянному улучшению ситуации в ближайшие месяцы.
Легко ли вам вести диалог с Евросоюзом? Вы контактируете только с Еврокомиссией или также и с главами правительств?
– Я очень часто общаюсь с представителями Еврокомиссии на высшем уровне, много раз разговаривал с Урсулой фон дер Ляйен, и отмечу, что еще не видел руководителя, который знал бы столько деталей о Covid-19. Но я разговариваю и с многими главами государств. Когда они звонят, я, конечно же, всегда к их услугам. Считаю, что сейчас сотрудничество Pfizer с Европой находится на великолепном уровне.
Ваша компания отказалась от крупных субсидий и, несмотря на это, вы первыми получили разрешение на использование вакцины против Covid-19. Что привело к такому результату?
– Я пытался защитить разработчиков от бюрократических сложностей, которые возникли бы при получении государственных средств. Ведь правительство всегда вправе знать, куда и на что вы тратите его деньги. Я не мог просить наших ученых сделать за девять месяцев то, на что обычно у них уходит десять лет, и к тому же еще думать о деньгах. Поэтому мы поставили на кон около двух миллиардов долларов. Я знал – в случае неудачи финансовые потери Pfizer будут ощутимыми. Но я знал и то, что при масштабах нашего концерна это не нанесет ему непоправимого вреда.
А как насчет безопасности вашей вакцины?
– Сейчас у нас есть данные о прививках сотням миллионов людей. И ничего не сообщается о по-настоящему серьезных побочных эффектах.
Когда будет доступна вакцина для детей?
– Что касается младших возрастных групп, то мы завершили наши исследования по возрастам с 12 до 15 лет, чтобы получить разрешение на применение. У нас уже есть разрешение для подростков 16–18 лет, причем результаты исследований показали 100-процентную эффективность. Поэтому мы уверены, что эта вакцина будет одобрена. Мы уже начали ряд исследований с участием детей в возрасте с 6 месяцев до 11 лет. Для них мы применяем ту же вакцину, только в меньшей дозировке.
Вы работаете над новыми вариантами вакцины?
– Мы работаем над новыми вариантами, которые, надеюсь, упростят логистику. Сейчас дозы можно хранить в обычной морозильной камере две недели. Я надеюсь, что скоро мы сможем увеличить этот срок до четырех недель, а через несколько месяцев придем к варианту, который может храниться от 4 до 6 месяцев. Кроме того, больше не потребуется разбавлять вакцину, что ускорит и упростит процесс ее применения. Мы работаем и над производительностью предприятий. К концу года наша глобальная производственная мощность составит 2,5 млрд доз. И мы постараемся еще больше увеличить объемы.
Технология мРНК первоначально разрабатывалась против рака. Ускоряют ли достижения в области борьбы с коронавирусом разработку препаратов на основе мРНК для лечения других заболеваний?
– Я считаю это прорывом. Это технология, которой занимаются уже лет 30, причем последние 20 лет интенсивные исследования поначалу сопровождались постоянными сбоями. У нас в Pfizer есть опыт работы со всеми платформами – мы можем делать аденовирусы, вакцины на основе белков, а не только мРНК.
Мы остановились на мРНК, хотя это не было очевидным выбором, поскольку мы сознавали, что это будет первая вакцина на такой основе. Теперь возможности технологии ясны и могут быть использованы для других вакцин. Во всем мире будет увеличиваться число исследований болезней, которые можно лечить с помощью мРНК. В особенности – рака и генетических заболеваний.
Что вы можете сказать о своем партнерстве с BioNTech? Например, в какой пропорции вы делите прибыль?
– Вы должны знать, что изначально у нас с ними вообще не было контракта. Я просто говорил с Угуром Сахином (основателем BioNTech – прим. ред.) по телефону – кстати, я общаюсь с ним три-четыре раза в неделю, теперь мы друзья. Мы поговорили и сказали себе – если мы будем ждать, пока будет контракт, то потеряем время. А это многомиллиардные объемы в долларах. Поэтому мы просто ударили по рукам в режиме онлайн на платформе Zoom и приступили к работе. Через три недели мы подписали протокол о намерениях – документ на две-три страницы вместо обычного договора на тысячу страниц. Вы будете шокированы, когда узнаете, что полноценный контракт мы подписали только в январе этого года. К тому времени все уже было сделано.
А как насчет распределения доходов и прибыли?
– Это партнерство пятьдесят на пятьдесят.
И на новом предприятии в Марбурге?
– У BioNTech есть свои заводы, у нас свои. Мы складываем все расходы, все доходы и всю прибыль, а затем делим.
– Чем вы объясните высокую цену на вашу вакцину по сравнению с другими препаратами?
– Цены на другие вакцины мне неизвестны. В СМИ я видел цены у кого-то выше, чем у нас, у кого-то ниже. Мы выбрали для себя многоуровневую систему с тремя разными ценами. Начнем со стран с высоким уровнем дохода – таких, как страны Европы, США, Япония или Канада. Там может быть определенная скидка, но четкая цена, которую я бы назвал соответствующей стоимости обеда.
В странах со средним уровнем дохода, как их определяет Всемирный банк, мы продаем вакцину примерно вдвое дешевле. А в странах с низким уровнем дохода, например, в Африке, мы продаем по себестоимости.
Мы стремимся сделать так, чтобы каждый имел доступ к этой вакцине. Мы не должны забывать, что каждый защищен от пандемии ровно настолько, насколько защищен его сосед. Недостаток вакцин в Африке был бы не только не в ладу с этикой – континент стал бы местом, где вирус продолжал бы размножаться, и именно там появилось бы большинство новых мутаций вируса.
Через какое время нужно будет снова проводить вакцинацию?
– Мы изучаем этот вопрос, и первые замеры проводили через шесть месяцев после вакцинации. На тот момент уровень защищенности был все еще очень высок. Не так высок, как в первые два месяца, но все же намного превышал 80%. Похоже, что ревакцинация все-таки потребуется, но мы ничего не можем сказать, не имея пока точных данных.


Verfasst von:
Maria Stroiakovskaya




No comments yet... Be the first to leave a reply!

Leave a Reply