ЮЖАНИН В ГАМБУРГЕ (Мой опыт интеграции)


Я похож на южанина. Этакий неопределённый южный тип. Тот, что в немецком языке обозначается словом «Südländer». Когда впервые прочёл это слово, оно вызвало у меня романтические ассоциации – южные земли, южные моря, солнце, пляжи. Но позже я обнаружил, что в газетах оно встречается чаще всего в разделе «Криминальная хроника».
Раньше, когда жил в бывшем Советском Союзе, меня часто принимали за кавказца. Реже – за цыгана, особенно в студенческие годы, когда обрастал бородой и одевался во что попало. Во всяком случае, цыганки на улицах никогда не говорили мне: «Постой, дорогой, дай тебе погадаю!». Они лишь спрашивали иногда: «Ром?» – я отвечал: «Нет» и шёл дальше.
В Германии, в Гамбурге, где живу сейчас, меня принимали за своего многие – от португальцев до персов, но чаще всего турки и арабы. Пару раз незнакомые женщины на улицах, поравнявшись, здоровались по-испански: «Буэнос диас!» и я машинально отвечал им: «Буэнос диас!»
Иногда распространители рекламы или Свидетели Иеговы, раздающие свои журнальчики на улицах, интересовались откуда я прибыл, чтобы вручить текст на родном языке. Если не торопился, то предлагал им попробовать угадать. Экскурс чаще всего принимал следующий ход. «Турция, Персия?». «Нет». «Армения, Грузия?». «Нет, но теплее». «А, Украина!». «Ещё теплее». «Ммм… Румыния, Болгария?». «Между Румынией и  Украиной» – упрощал я их задачу. «А, Молдавия! Кишинёв!» – догадывались немногие знатоки географии.
Однако из общей массы любопытствующих лишь немногие знали, что за страна Молдавия и где она находится. «Это где-то на Балканах?» – уточняли некоторые в лучшем случае, в худшем – предполагали её расположение между Эстонией и Литвой. Порой было непросто объяснить, где находится эта «terra incognita». Пожилые люди знали старое название территории – Бессарабия (Bessarabien), люди среднего возраста (после некоторых усилий) вспоминали одну из бывших советских республик – Молдавию (Moldawien), молодые люди часто вообще не могли понять, о чём идёт речь.
Если же я произносил нынешнее официальное название Республики Молдова на немецком языке – Republik Moldau, начиналась жуткая путаница. Дело в том, что название «Moldau» имеет в немецком как минимум три значения. Во-первых, так называется левый приток Эльбы, на котором стоит небезызвестный город Прага, столица Чешской Республики. По-чешски реку называют Влтава, но в немецкой истории, литературе, культуре – это «Moldau», а Прагу сами чехи называют «городом трех культур». Во-вторых, так же называется историческая область на востоке Румынии, между Карпатами и рекой Прут. Когда-то, в средние века, она была частью Молдавского княжества, а позже объединилась с Валахией в единое государство, которое стало именоваться Румынией. И третье значение – это как раз государство в Восточной Европе, бывшая советская республика Молдавия, нынешняя Молдова,  для названия которой в настоящее время в немецком языке употребляются названия «Moldawien», «Moldova», «Moldau». Услыхав последнее, как призналась мне одна знакомая, каждый  нормальный немец вспоминает скорее чешского композитора Сметану и его цикл симфонических поэм «Моя Родина» (Mein Vaterland), из которых самая известная – «Die Moldau».
Чтобы упростить дело, я говорил иногда случайным попутчикам, что прибыл из России. Это обычно снимало все дальнейшие вопросы. Обычно, но не всегда. Иногда следовало продолжение: «О, у меня мама родом из Восточной Пруссии!» или «Мой отец воевал там» или «А, я был в Москве и Санкт-Петербурге» и беседа могла продолжиться. Кроме того, некоторые «антропологи-любители», обычно пожилые люди, скептически глядя на меня (вид-то не русский!) уточняли: «Вы непосредственно из России или из разных там республик?». «Из разных, из Молдавии». «Aa, Молдавиен!» – скучающий пенсионер получал возможность блеснуть знаниями географии или же задавать дальнейшие вопросы.
Надев берет, становлюсь похожим на француза. Это отмечали не только немцы, но также и французы. Одного из них, с которым довелось вместе работать, я спросил при этом, приложив два пальца к берету: «На какого француза я похож? Может партизана? Маки?». «Нет, – ответил он, – уж больно ты круглый. Тебе бы похудеть килограммов на двадцать». А чуть позже, когда в процессе работы я случайно наступил ему на ногу, он, несмотря на мои извинения, пробурчал: «Хоть ты и похож на француза, это не дает тебе права наступать мне на ноги».
Однажды в праздничный день, в костюме и при галстуке, я не спеша брёл по Мёнкебергштрассе на встречу с друзьями. Городские попрошайки, подозревая во мне топ-менеджера, один за другим живо устремлялись наперерез, надеясь разжиться парой евро, и очень удивлялись, узнав, что я сам безработный. Случайно встреченный чернокожий прохожий вдруг огорошил меня вопросом: «Извините, вы из Африки?». На короткое время я потерял дар речи, а потом удивлённо ответил: «Нет, из Восточной Европы. Почему вы решили, что я из Африки?». «Видите ли, я приехал недавно из Республики Кот-д’Ивуар, мой родной язык – французский. А вы похожи на выходца из Магриба, например, Туниса или Алжира, и я подумал, что мы можем поговорить по-французски». Я разъяснил ему, что отлично знаю только один язык – русский, и в итоге мы немного поболтали на ломаном английском.
Выше уже упоминалось, что чаще всего меня принимали за своего турки и другие мусульмане. В самом начале моего пребывания в Гамбурге это казалось просто удивительным. Практически все встречавшиеся мужчины-мусульмане говорили: «Салам алейкум!» или просто «Салам!». Я таким же образом отвечал на приветствие, но старался не останавливаться, так как ещё плохо говорил по-немецки, а на других языках мы бы вряд ли смогли общаться. Но, когда я заговорил на немецком, это всё равно не помогло подобным уличным беседам. Они быстро прекращались, когда выяснялось, что я не турок (не араб, не иранец и т.д.). Прекращались не по моей вине – мне-то было уже интересно поболтать с незнакомым человеком – не было желания у моих собеседников.
Вспоминается один характерный случай. Шёл я как-то по улице в центре города и вдруг с другого края тротуара мне навстречу поспешил пожилой мужчина. Протянул для приветствия руку, заговорил по-турецки. Я механически также протянул ему руку, но из сказанного им понял только слово «эфенди» – одно из пяти-шести известных мне турецких слов, означающее вежливое обращение к мужчине. Он энергично тряс мою руку, улыбался и продолжал что-то говорить, пока я свободной рукой и покачиванием головы дал ему понять, что не понимаю его. Он ослабил рукопожатие, но руку не отпустил и спросил уже по-немецки: «Вы не понимаете по-турецки? Вы не турок?». «Нет» – ответил я. Рукопожатие ещё ослабло. «Араб?». «Нет». Его рука продолжала слабеть. «Мусульманин?» – спросил он с остатками надежды в голосе. «Нет». Тут он, наконец, резко выпустил мою руку и, не попрощавшись, пошёл своей дорогой. Разочаровался. А ведь так тепло поначалу приветствовал.
Почему мусульмане принимают меня за своего, выяснилось очень скоро. Я приехал в Гамбург поздней осенью и с наступлением холодов стал носить привезённую с собой вязанную шапочку. Она была однотонная, ручной вязки, в метро или автобусе её можно было легко упрятать в карман. А на улице, как оказалось, в таких круглых вязанных шапочках ходят только мусульмане. Эта шапочка, а также окладистая борода, которую я тогда носил, делали внешнее сходство почти стопроцентным. Причём, я походил не просто на рядового мусульманина, а на какого-то муллу или другого религиозного иерарха. Это можно было предположить по тому, что со мной часто не просто здоровались, а подобострастно раскланивались, молитвенно складывая руки на груди.
Однажды я с женой был на какой-то выставке-продаже и, переходя от лотка к лотку, мы подошли к прилавку, за которым торговал молодой мусульманин. Вначале он не обратил на нас внимания, так как был занят покупателем, говорившим по-немецки с сильным польским акцентом. Потом, когда клиент отошёл, он нагнулся под прилавок, чтобы достать новую партию товара, а мы встали на место поляка. Когда продавец выпрямился и поднял глаза на меня, он изменился в лице и выронил коробки на прилавок. Глаза его расширились, он стал что-то бормотать, часто кланяться, раболепно прижимая руки к груди. Удивившись такой неадекватной реакции, я сказал ему: «Работайте, работайте» и сделал руками успокаивающий жест, как бы предлагая сесть.  После этого мы поспешили отойти и жена спросила: «Что это с ним?». «Понятия не имею. Возможно я похож на какого-то мусульманского священнослужителя».
Этот случай переполнил чашу терпения жены. Она стала настойчиво уговаривать меня сбрить бороду, усы и не носить вязанную шапочку. Но я предложил ей другое – повязать хиджаб (мусульманский женский платок), чтобы мы вдвоём были похожи на счастливое мусульманское семейство. Сходство подчёркивалось бы ещё тем, что, когда идём вместе, я шагаю широко и все время выбиваюсь вперед, а она семенит сзади.
Но, конечно, просьбу жены я уважил и бороду сбрил. Усы принципиально оставил. Их не сбрею ни при каких обстоятельствах. В конце концов, это вторичные половые признаки. Без бороды моё сходство с мусульманами уменьшилось примерно наполовину. Потом перестал носить любимую вязанную шапочку и сходство ещё уменьшилось. Но не исчезло. Ко мне обращаются иногда на улицах незнакомые люди на экзотических языках, но я отвечаю им только по-немецки. Однажды ответил не по-немецки и вот что из этого получилось.
После года проживания в общежитии мы переселились, наконец, в отдельную квартиру. Решили это отметить, накрыли праздничный стол. Вдруг жена вспомнила, что забыли купить зелень, а без неё «глаз не радуется», и послала меня за покупкой. У соседки я узнал, что за углом есть марокканская лавка. Отправился туда, обнаружил лавку и скучающего из-за отсутствия покупателей хозяина. Будучи в приподнятом настроении (аперитив уже был принят), решил поприветствовать его на родном языке: «Салам алейкум!». Он страшно обрадовался, ответил мне тем же и затараторил дальше по-арабски. Я стоял и улыбался, но через минуту-другую жестом остановил его и предложил говорить по-немецки. «Как, ты не знаешь родного языка?» – удивился он. «Нет». «Ты не араб?». «Нет». «Откуда ты?». «Из России». «Из России?» – брови его поползли вверх. «Да, а ты – из Марокко». «Точно! Откуда ты знаешь!?» – глаза его округлились. «Я всё знаю. В России я работал в КГБ» – решил я отшутиться. «В Ка-Ге-Бе??» – глаза его стали совсем круглыми. «Да, но сейчас хочу только купить у тебя пучок зелени, есть свежая?». «Конечно, конечно, сколько угодно». Я купил и ушёл. Но! Каждый раз, когда впоследствии проходил мимо его лавки, он заговаривал со мной по-арабски. Иногда я напоминал ему, что я из России, чему он всегда удивлялся: «Ведь ты же когда-то говорил со мной по-арабски!». В конце-концов мне надоело объясняться и я стал обходить его лавку стороной. Потом торговля пошла у него туго, лавку он закрыл и устроился расклейщиком афиш. Однажды я остановился у светофора, а он подъехал на своём грузовичке, притормозил и, высунувшись из окна, крикнул: «Привет! Ну как там у вас в Турции?». «Отличная погода!» – успел я крикнуть в ответ.
Как уже упоминалось выше, жена «атаковала» мои усы. Она утверждала, что с ними я похож на лидера Курдской рабочей партии Абдуллу Оджалана (тогда он был ещё на свободе) и из-за этого попаду в какой-нибудь переплёт. Я же отвечал, что похожи только усы и меня никто не испугается. Вот если натянуть на себя военную форму, да ещё взять в руки самурайский меч, тогда растревоженные граждане точно обратят на меня внимание полиции. Шутки шутками, но однажды мой вид показался подозрительным. Правда, произошло это не из-за усов, а из-за … пуговиц!
Я с детства храню десяток пуговиц от отцовской гимнастёрки. В своё время отдал дань увлечению собирательством – монет, марок, необычных пуговиц и т.п. С возрастом пришли другие увлечения, всё собранное я раздарил, но эти пуговицы от советской гимнастёрки военного времени оставил. В отличие от стандартных металлических пуговиц, были они пластмассовыми (с металлическим цоколем), цвета хаки, с чётким рисунком пятиконечной звезды, внутри которой располагались серп и молот. Но самое любопытное находилось на тыльной стороне пуговиц. Там ясно прочитывались латинские буквы «R.A.B.CO.». Что это за «company» на советских армейских пуговицах? По-видимому, они были произведены в США или Англии и поставлялись по лендлизу.
Таких пуговиц не было ни у кого из моих друзей собирателей. Я эту «гордость коллекции» сохранил и они пригодились мне в эмиграции. Попав в Гамбург налегке, с минимумом личных вещей, мы получили в обществе Красного Креста кое-какую одежду. Мне досталась среди прочего тёплая рубаха из синтетического материала, правда, почти без пуговиц. Поскольку она была серо-зелёного цвета, я пришил к ней свои коллекционные пуговицы, что придало ей полувоенный вид. Когда я облачился в неё, то обнаружил неадекватную реакцию людей на мой внешний вид. Некоторые пассажиры в метро как-то странно поглядывали на меня, а потом на ближайшей станции спешили выйти, пересесть в другой вагон или подождать следующий поезд.
Однажды в вагонном купе напротив меня сел мужчина примерно моих лет. Сначала он был расслаблен, спокоен, потом обратил внимание на мою «гимнастёрку» и на лице его отразилось внутреннее напряжение. Затем он скользнул взглядом по моему рюкзаку, моим «оджалановским» усам, снова внимательнейшим образом рассмотрел звёзды, серпы и молоты на пуговицах и нервозность его повысилась. Увиденное показалось ему подозрительным, сочеталось с тревожными сообщениями средств массовой информации. Возможно, он стал рассуждать так: «Конечно, после терактов в Мадриде и Лондоне, в гамбургском метро охранников прибавилось. Да, за безопасностью следят установленные всюду камеры наблюдения. Администрация метрополитена утверждает, что всё это «способствует укреплению у пассажиров чувства защищённости». Так-то так, но стопроцентной гарантии от фанатиков-камикадзе быть не может…». На ближайшей остановке он выскочил и, как я успел заметить, стал звонить по мобильному телефону. Ещё через пару станций ко мне подошёл наряд полиции. Проверили документы, опросили и нашли, что я не опасен. Чтобы впредь не нервировать людей, я стал надевать эту рубашку только дома.
Пассажиры в метрополитене Гамбурга представляют собой смешение рас и народов, настоящее вавилонское столпотворение. Но характер имеют большей частью «нордический» – входящие стараются сесть на свободные места, подальше от других пассажиров. На юге Германии – наоборот, подсаживаются к сидящим, чтобы поболтать. В метро обычно тихо и чинно. Громкими разговорами отличаются, как правило, иностранцы, чаще южане. Иногда привычный покой нарушают разгорячённые пивом болельщики, не успевшие остыть после матча и распевающие по инерции боевые песни и призывы. Но даже среди подвыпивших людей степень агрессивности умеренная, нет драк, словесную перепалку редко услышишь. Очень много людей в метро бывает лишь в дни «народных гуляний», например, в новогоднюю ночь, когда люди собираются в центре города, чтобы полюбоваться фейерверком или во время празднования «дня рождения» порта, когда толпы людей едут на набережную Эльбы.
Ещё несколько лет тому назад по вагонам метро в Гамбурге часто проходили попрошайки. Иногда с музыкальным сопровождением, порой без. Просили денег вежливо, с извинениями, а получали «не густо», особенно после введения евро. Теперь их почти нет – для повышения безопасности всех посторонних из метро удалили. Сейчас собирают деньги с нерадивых пассажиров только контролёры, причём на законных основаниях. Сначала вежливо здороваются: «Guten Tag!», потом просят предъявить проездные документы: «Ihre Fahrkarten, bitte!». Когда я слышу это, сразу же вспоминаю ещё одну случайную встречу в гамбургском метро.
Однажды утром ехал в полупустом вагоне – час пик прошёл и все «приличные» люди находились на рабочих местах. На знаменитом Репербане вошёл пенсионного вида человек и подсел ко мне. Был он слегка навеселе, в руках держал бутылку, к которой периодически прикладывался. Заговорил сначала, как водится, о погоде. Заметив мой акцент, спросил откуда я приехал. Услыхав, что из экс-СССР обрадовался, стал хвалить страну, вспоминать впечатления о Москве и Санкт-Петербурге, где бывал туристом. Особенно понравилась ему еда, а также люди – беззаботные, открытые для общения, любящие повеселиться. «Так ведь и здесь люди неплохие» – отвечал я ему. «О, ты ещё не знаешь здешних людей!» – он помахал в воздухе указательным пальцем. Это меня очень удивило. Мне чрезвычайно захотелось узнать, что же он имеет ввиду, какие они, здешние люди? Может, не только русские, но и немцы имеют загадочную душу? Я попросил собеседника разъяснить его сентенцию. «Как бы тебе объяснить, – он немного замялся, – ну вот, например, захожу я в вагон метро, здороваюсь, а они вместо ответа сразу лезут за проездными билетами».
Как бы то ни было, но в гамбургском метро для меня тоже самое интересное – люди. Еду на днях в подземке. Молодой темнокожий человек спрашивает по-английски как проехать к нужной станции. Объясняю. «Вы из России?» – спрашивает он, уловив мой акцент. «Да. А вы из Африки?». «Нет, я датчанин, – утверждает гордо, – я учил немного русский язык». Обмениваемся парой фраз на русском. Сидящий рядом немец, озадаченный нашим переходом с английского на непонятный, удивлённо спрашивает: «Извините, вы говорите сейчас по-польски?». Объясняю. Тепло прощаемся. Пробираюсь к выходу. Какая-то незнакомка приветствует меня по-испански. Также отвечаю. Она в вязаной накидке-пончо, наверное прибыла из Латинской Америки. Поддавшишь игривому настроению, здороваюсь с попавшейся навстречу китаянкой: «Ни хао»! Её узкие глаза становятся от удивления круглее, но она радостно улыбается и тоже приветствует чудного незнакомца. Выдаю ей: «Ни хэнь пхяолян! (Вы очень красивая!)», а потом сразу: «Цзайцзень! (До свидания!)» и быстро удаляюсь, так как мой запас знаний китайских фраз этим ограничивается. У самого выхода встречаю группу мусульман. Они спешат к поезду, чтобы успеть в мечеть к молитве, но успевают бросить мне на ходу: «Салам алейкум!». Ну как тут не ответить? «Алейкум салам, ребята, аллах акбар!» – изрекаю им вслед.
В Гамбурге я чувствую себя настоящим космополитом.

Текст: Геннадий Брагинский


Verfasst von:
Maria Stroiakovskaya




103 Responses to “ЮЖАНИН В ГАМБУРГЕ (Мой опыт интеграции)”

  1. Тонко подмечено!

  2. Спасибо за интересный, весёлый и чем.то родной рассказ!

  3. Не только скучающий пенсионер но и автор получил возможность блеснуть знаниями географии и знаниями чужих культур 🙂

Leave a Reply