ДЕНЬ ПЕРВЫЙ, ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ

– Вы инженер, и Вам уже за 60, не так ли? – загорелый спортивного вида хозяин электрофирмы в пригороде Ростока внимательно посмотрел на меня.

В  вопросе почудились скептические нотки.

– Да, это так, и я уже несколько лет поработал монтажником в посреднических организациях.

– Скажите, пожалуйста, зачем Вам это нужно? Ведь у электриков труд не из лёгких, а ставки невелики.

– Видите ли, другому делу не обучен, а хочу заработать пенсию, получить немецкое гражданство и перевезти семью на Запад.

– Ну, что ж, понимаю Вас.

Фирма получила большой заказ, и вопрос решился положительно.

Я стал четвёртым в бригаде. На пикапе–«фиорино» мы исколесили, кажется, всю землю Мекленбург – Передняя Померания и поневоле любовались красивыми ландшафтами за окном автомобиля. Радовали глаз  аккуратно обработанные поля, то тёмные после осенней вспашки, то заснеженные, то зелёные от весенних всходов, то жёлтые от цветущего рапса. В пути обсуждали текущие дела, делились новостями,  добродушно подшучивали друг над другом. Чаще всего доставалось мне.

Как-то в фирме возникли финансовые затруднения – заказчик долго не оплачивал выполненную работу.

– Надо послать туда албанца или русского, пусть с ними серьёзно поговорит! – предложил худощавый с аккуратными усиками бригадир Норберт, управляя машиной.

– Зачем нам чужаки! – подхватил толстяк Райнер, любитель шуток и розыгрышей, с вечной сигаретой во рту. – Алекс, достань свой «Калашников», наверняка он у тебя под кроватью лежит, сходи к должнику, помоги коллективу!

Долго потешались над бригадиром, когда от бешенства он был вне себя: топал ногами, усы топорщились, глаза сверкали. Ещё бы! Его бывшая жена родила ребёнка от своего начальника. А поскольку родители зарегистрироваться не успели, а может быть, не захотели, девочке дали фамилию Норберта, и ему же присудили алименты. И это при том, что любовник официально заявил:

– Ребёнок мой!

Помимо нервотрёпки бедняге бригадиру пришлось выложить 5тыс. марок за ДНА – анализ. Когда же истина восторжествовала, ему вернули только половину. Таковы законы. С одной стороны – абсурд, а с другой – мудро, потому что дети не должны быть «бесхозными».

Норберт, сын учительницы, много читал, при случае любил в разговоре ввернуть русское словцо, запомнившееся со школы. Довольно чисто мог сказать : «А снег идёт!»  или  «Кончай работу!»  или «Пойдём обедать, Сашенька!»

Обычно я  работал в паре с тридцатилетним среднего роста крепышом Хендриком. Курносый, голубоглазый, скуластый, с лохматой светлой шевелюрой, он походил больше на россиянина из Рязани, чем на немца. Хендрик, добрая душа, помогая мне, ласково приговаривал:

– Алекс, ты же мне в отцы годишься!

Или:

–  Сядь, отдохни минутку, ты устал!

Как-то во время паузы я похвалил хозяина. На что Райнер, сразу став серьёзным, заметил:

– Да, он милейший человек, только из нас выжимает всё.

Крепкими загорелыми руками показал, как выкручивают мокрое бельё.

На всех объектах, где довелось работать, обязательно отмечалось  Рождество. Особенно весело оно  прошло здесь, в моей последней фирме.

Шеф  пригласил приятеля лесника. Высокий бородатый красавец в зелёной униформе и шляпе с пером привёз электрический вертел и насадил на него огромного кабана из Польши.

– Там экология почище, чем у нас, –  объяснил любопытным.

Перед входом в здание из ёлок устроили как бы лесную лужайку с костром посредине. Стемнело, появилась луна, потрескивали сучья. Ноздри щекотал морозный воздух, аромат жареного мяса смешивался с запахом елей. Зачарованные обстановкой, люди оказались участниками необыкновенного рождественского действа. А лесник время от времени отрезал зажаренные кабаньи куски. И, как добрый волшебник, наполнял подставляемые тарелки. Крупные кости хватали руками и вгрызались в  сочное мясо. Пели хором рождественские песни, плясали вокруг костра. Сказочное веселье длилось до ночи, и несколько специально нанятых хозяином водителей развозили уставших электриков по домам.

Бывая в гостях у коллег, видел, что живут они довольно скромно, особенно если в семье работает один человек и есть дети. Экономят на всём. Мебель и бытовая техника остались от «сытых»  прежних времён. Ведь половину зарплаты съедают жильё,  налоги и страховки. Не всегда удаётся скопить денег на «святое дело» – ежегодный отпуск. А при выходе на пенсию – тоже ничего радостного, потому что в ГДР была другая система начисления. Мне даже завидовали:

– Недавно живёшь в стране, а дома у тебя – всё самое современное!

За три года в фирме я привык к людям. И вот ранней весной наступил день, когда с ними предстояло проститься.

Ровно в 7 утра  коллеги дружно поздравили меня и преподнесли украшенную цветами большую корзину с фруктами и вином. А шеф, специально приехавший на объект,  расщедрился и подарил ящик с инструментами.

65–й день рождения стал и последним трудовым днём. Таково требование закона. В вагоне-бытовке  рядом со строящимся корпусом мастерских для инвалидов по этому поводу предстоял банкет, и настроение царило приподнятое. Бригадир обошёл меня заданием, и я слонялся по стройке, не зная, чем себя занять. Часто поглядывал на часы, но время, как назло, тянулось медленно. В обеденный перерыв взял пикап, привёз пиво и кое-что из закусок. В китайском ресторане заказал к концу дня «уток по-пекински».

Ну, что ж, теперь всё позади! Коту под хвост с таким трудом накопленные производственные навыки! Не надо вставать ни свет ни заря, толкаться в общественном транспорте или торчать в пробках на своей машине, уставать, как чёрт. Начинаю новую жизнь, где будет время для внучки, книг, путешествий, для выставок, концертов, музеев!

Как-то прочёл у Стивена Кинга: «У многих людей есть какой-то хотя бы минимальный талант писателя и рассказчика, и этот талант можно укрепить и заострить».

Тогда же зародилась мысль: «А ведь мне есть что вспомнить, хотя бы написать о начале трудовой жизни  в Германии! Ведь новые эмигранты смутно её представляют. А вдруг мой опыт кому-нибудь да пригодится?»

Так появились рассказы «Первый рабочий день», «Андрюша», «Один за всех», а затем две книги.

Александр Коварский

Verfasst von:
Maria Stroiakovskaya