Памятники в Гамбурге – День скорби


Текст: Андрей Нелидов

Фото:  Феликс Фрухтман

27 января по решению ООН в мире отмечают Международный день памяти жертв Холокоста. Он приурочен ко дню освобождения советскими войсками узников концлагеря Аушвиц (Освенцим) в 1945 году. Подавляющее большинство погибших на этой «фабрике смерти» – евреи.

Но репрессии нацистов распространялись не только на людей: режим уничтожал и результаты труда тех, кто был неугоден власти, и даже саму память о них. Публичное сожжение книг и уничтожение памятников стало характерным признаком национал-социалистического варварства. Жертвами Холокоста стали произведения не только современников, но и тех, кто давно умер и считался классиком. Такая судьба ждала и наследие великого Генриха Гейне, которому нацисты поставили в вину его еврейское происхождение. В 30-е годы с книгами и памятниками поэта-романтика расправлялись по всей Германии, в том числе и в Гамбурге, где он прожил несколько лет.

В 1816 году 18-летний Гарри (так с рождения звали его в семье) переехал сюда из Франкфурта-на-Майне, где учился банковскому делу, чтобы «стажироваться» у  своего дяди-миллионера Саломона Гейне. Однако будущий поэт и публицист не имел ни способностей, ни душевной склонности к предпринимательству. Так уж вышло, что именно в Гамбурге Гарри окончательно понял, что банковское дело и торговля – не его стезя, и впервые осознал свое литературное призвание. Этому во многом способствовала юношеская влюбленность в кузину Амалию, благодаря которой появились на свет многие ранние лирические произведения Гейне. Он регулярно писал с 1815 года, но первые его стихотворения были опубликованы двумя годами позже именно в Гамбурге, на страницах журнала «Hamburgs Wächter».

К 1819 году Саломон Гейне убедился, что племянник никогда не станет его надежной опорой в бизнесе, и оплатил ему учебу на юридическом факультете Боннского университета, к которой Гарри, впрочем, тоже не проявил интереса. Меняя города и вузы, он всякий раз убеждался в том, что его привлекает лишь поэзия, публицистика и литературная критика. Хотя гамбургский дядя не одобрял жизненных устремлений племянника, он вплоть до своей смерти продолжал его материально поддерживать.

Город на Альстере сыграл важную роль не только в творческом становлении великого немецкого поэта, но и в жизни всей его семьи. Здесь провели последние дни и умерли родители Гарри, а также его сестра Шарлотта. Так что у Гамбурга были все основания увековечить  статуей память Генриха Гейне, который как раз в этом городе начал свое превращение из незадачливого предпринимателя в классика немецкой литературы.

Конечно, даже великому поэту было трудно тягаться по числу памятников с императорами или политиками ранга Отто фон Бисмарка. Но в Гамбурге начала ХХ века было как минимум два скульптурных изображения Гейне. Одно из них находилось недалеко от Главного железнодорожного вокзала в архитектурном комплексе Barkhof между Mönckebergstraße и Spitalerstraße. Памятник создан датским скульптором Лудвигом Хасселриисом (Ludvig Hasselriis) в классической манере: он изобразил поэта сидящим в кресле с пером и рукописью в руках. Это был первый в Германии памятник Гейне, причем изготовлен он не по инициативе местных властей, а по заказу большой поклонницы творчества поэта – баварской герцогини и австрийской императрицы Елизаветы, известной во всей Европе как Зизи. Ее можно считать инициатором увековечения памяти Гейне на его родине, хотя жаркие дискуссии по этому поводу разгорелись в Германии уже после ее смерти.

 

Исследователь из Дюссельдорфа Илья Дубинский в своей статье на сайте http://berkovich-zametki.com пишет, что в 1892 году скульптурное изображение поэта работы Хасселрииса было установлено в летней резиденции императрицы «Ахиллеон», что на острове Корфу. Памятник, расположенный на высоком берегу моря в круглой беседке с колоннами, простоял до гибели Зизи в 1898 году. Затем хозяином «Ахиллеона» стал кайзер Вильгельм II, и беседка опустела.

В 1909 году скульптуру продали Юлиусу Кампе-младшему (Julius Campe), сыну много лет работавшего с Гейне гамбургского издателя. Он перевез мраморный памятник на берега Альстера и предложил его городским властям в качестве подарка, который в итоге был отвергнут Сенатом. Одну из возможных причин отказа исследователи усматривают в том, что скульптура была как бы «со стороны» – не гамбургская, и уже не новая. Косвенным подтверждением этому может служить факт, что примерно в то же время памятник Гейне был заказан другому скульптору.

К тому же в начале ХХ века нынешний классик из-за своего происхождения выглядел в Германии неоднозначной фигурой. Нацизм появился далеко не на пустом месте: уровень антисемитизма был тогда настолько высок, что за общественное признание великого поэта немецкой интеллигенции приходилось бороться. Известный публицист Курт Тухольский (Kurt Tucholsky) заметил по этому поводу: «Число немецких памятников разным воителям и число немецких памятников Гейне соотносятся между собой так же, как властное и духовное».

Кампе-младший заказал для скульптуры новый цоколь с именем поэта и установил памятник на частной территории, во дворе торгового дома Barkhof. Новый культурный объект сразу стал символом раскола в немецком обществе: в то время как социал-демократы несли к нему цветы, антисемиты и националисты то и дело оскверняли его надписями и заливали краской. В итоге памятник сначала закрыли щитами из досок, а через несколько лет перевезли в Альтону. С приходом к власти нацистов его убрали с глаз долой и законсервировали, что было далеко не худшим вариантом. В 1939 году дочь Юлиуса Кампе смогла вывезти скульптуру во Францию, куда она уехала с мужем, и где мраморный Гейне пережил военные годы в заколоченном ящике. Теперь памятник стоит в Тулоне, торжественно открытый в 1956 году, когда Франция отмечала столетие со дня смерти поэта.

Интересно, что в 1912 году, когда первая скульптура Гейне еще стояла во дворе комплекса Barkhof, работу над новым памятником поэту, который тоже предназначался для Гамбурга, завершил скульптор Хуго Ледерер (Hugo Lederer). Он стал известным, когда в 1906 году в городе поставили созданный по его проекту крупнейший в мире памятник Отто фон Бисмарку. Но в преддверии и во время Первой мировой войны гамбуржцам было не до скульптуры Гейне, так что памятник установили в городском парке гораздо позже – в 1926 году. Он   был сделан из бронзы, автор изобразил поэта, стоящего в позе раздумья. После прихода к власти нацистов статую убрали из парка, а в 1943-м – отправили на переплавку для военных нужд.

Гейне вернулся в Гамбург лишь в 1982 году: новый памятник ему был по решению Сената установлен в самом центре города – в юго-восточной части Ратушной площади. С инициативой увековечения поэта выступили учрежденное в 1977 году Heine-Gesellschaft и гамбургский художник и публицист еврейского происхождения Арье Горал (Arie Goral). Сбор средств, объявленный тогдашним сенатором по культуре Вольфгангом Тарновски (Wolfgang Tarnowski), поддержало более трех тысяч жителей города.

Изготовление памятника поручили скульптору Вальдемару Отто (Waldemar Otto). Его попросили если не скопировать, то быть как можно ближе к удачной работе Хуго Ледерера. Отто в целом сохранил характерную позу размышляющего поэта, однако привнес в работу и нечто модернистское. В итоге мы получили не слишком похожего на оригинал «яйцеголового» Гейне. Замечу попутно, что у памятника на Ратушной площади есть брат-близнец: одна из предварительных копий работы Отто установлена возле Heinrich-Heine-Gymnasium.

Скульптура в свое время вызвала много критики, но городские власти все же согласились с концепцией автора. И то верно – что с них взять, с этих творческих деятелей? Вот скажет он: «Я так вижу Гейне» – и разговор окончен. А о вкусах, как известно, не спорят. Главное, что памятник есть, а его художественные достоинства проверит время.

Возвращаясь к Ратушной площади, нужно сказать и о четырех барельефах у ног погруженного в размышления Гейне. На двух из них размещены тексты, в том числе и краткая информация об истории этого объекта культуры. Из нее мы понимаем, что это памятник не только самому Гейне, но и его памятнику – тому, что был уничтожен нацистами. На третьем барельефе как раз изображена сцена, где  сапог штурмовика попирает сброшенную наземь скульптуру. На четвертом – сцена публичного сожжения книг.

Не хватает здесь только пророческих слов великого поэта, который однажды сказал: «Там, где сжигают книги, скоро будут гореть и люди».

 


Verfasst von:
Maria Stroiakovskaya




No comments yet... Be the first to leave a reply!

Leave a Reply